«Афоня» — сюрреальная трагикомедия о лишнем человеке в брежневской России
На этой неделе ушел из жизни очень важный советский режиссер — Георгий Данелия. «Афоня» — один из его лучших фильмов.
Абсурдная параллель, но при просмотре фильма Данелии часто вспоминаешь «Большого Лебовски» Коэнов.
Афоня (Леонид Куравлев) — слесарь-водопроводчик средних лет, ведущий довольно праздный образ жизни. Он пренебрегает своими служебными обязанностями, берет взятки, бережет себя от переработок и регулярно залетает на «доску почета» после пьяных похождений на танцах. Мужчины над ним посмеиваются и избегают, женщин притягивает его распиздяйское обаяние, а единственным другом Афони становится сожитель (Евгений Леонов), которого выгнала жена из дома.
Афоня — это Лебовски с поправкой на время и экономический строй. В отличие от своего дальнего родственника из Калифорнии, он работает, но делает это с рукавами, демонстративно спущенными до колен. Как и Лебовски, он внешне беззаботный гедонист, любящий простые радости жизни и презирающий общество, которое норовит сделать из него «благопристойного» человека. Но главное, что роднит фильмы Данелии и Коэнов, снятые с разницей в 25 лет, это сновиденческий сюр, присущий обоим лентам.
Вспомните «Лебовски»: сцена у порнографа, после которой Дюдя в наркотическом угаре пролетает между ног танцовщиц, превращаясь в живое подобие шара для боулинга. Да и сам сюжет Коэнов местами больше напоминает сон, чем реальность. В «Афоне» есть схожие моменты, выбивающиеся из плавного хода советской комедии. В основном они связаны с линией «неоязычницы» — девушки, квартира которой украшена чрезмерным славянским декором, и к которой Афоня постоянно ходит починить тот или иной элемент водопровода. Эти сцены, снятые с кринжовыми паузами и акцентами, напоминают прелюдию к советскому порно, если бы такое существовало. Вводятся они без логических зацепок в виде употребленного наркотика: сновиденческие элементы вторгаются в повествование без предупреждения. Видеть такое в советском фильме 1975 года очень непривычно. Юмор Данелии местами чрезмерен, но абсолютно уникален в своей игривой психоделической интонации.
На этом параллели с «Лебовски» заканчиваются. Если Дюдя вляпался в приключения, потерял товарища, но жизнь его вернулась к привычному ритму, то Афоня не находит себе места в обществе развитого социализма. Уход от ответственности приводит к трагическому бегству от самого себя. Вторая часть фильма от комедии плавно уходит в экзистенциальную драму. «Афоня» — это не только веселая карикатура на брежневское время, поражающая едкостью сатиры, но и драма о потерянном человеке.
#prnrp_кино
